Часть первая

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

На одном из холмов Рима входные ворота в палаты Деция, знатного римского патриция времен Нерона. По обеим сторонам ворот на цепи по рабу: старец Иов и молодой человек Дак. Иов в забытьи, прислонясь к стене. К Даку подходит его однолеток Гет. Оглядевшись во все стороны, он садится рядом с Даком. Весь разговор их полушепотом, настроение их таинственное.

Гет

Что, старец дремлет?

Дак

Тс! Молчи!
Как будто задремал немного,
А может быть, и нет. В ночи
С ним было чудо: видел бога.

Гет

Как видел бога?

Дак

Говорил
Он как, да слаб уж очень был,
Невнятно. Час, пожалуй, целый
Лежал он словно помертвелый.
Так страшно было! Я будил,
Не слышит.

Гет

Бога видел!
А впрочем, если уж кому
И видеть бога, так ему!

Хоть словом он?.. Вот за кого
Я б душу отдал - понимаешь,
Так, чтоб в мученьях!..

Дак

А ты знаешь,
У цепи он из-за чего?

Гет

Нет.

Дак

Видишь, прежде он в почете
Был в доме. Ни к какой работе
Не понуждали. Господин
С ним разговаривал. Один
Вот этот Давус ненавидел,
И раз стал бить его. У нас
Был мальчик: это он увидел,
Да хвать за нож, и тут как раз
Конец бы Давусу, да кто же
Его, как думаешь ты, спас?
Сам старец Иов.

Гет

Боже! боже!

Дак

Да, ухватил и удержал.
А Давус: "Это, - закричал, -

Ты их мутишь и развращаешь,
Да у меня короток суд".
Ну, мальчика к муренам в пруд,
А старца к цепи!

Гет
(подумав)

А кто знает?
Ведь мальчик-то теперь в раю!
Всё ж душу положил свою
За ближнего!.. Вот что бывает
Со мною: будто у меня
Есть враг; и я иль из огня,
Иль из воды его спасаю,
И на меня дивится он.
И вот ему я объясняю,
Что уж таков Христов закон:
"Люби врага..." И так всё живо,
И говорю, и сам горю,
И даже плачу...

Молчание.

Дак

Гет

Уж редко.

Дак

Ну, а я видаю.
У нас крутой был спуск к Дунаю,
А против поле, и на нем
Становят станы: всё кругом,
Всё вежи... Шум такой и ржанье...
Тут как-то снилось, что пришли
С войны и пленных привели
И их готовят на закланье
Богам. И начал я просить,
Чтоб их не трогали; хулить
Стал идолов, и - закричали
И на меня все разом - взяли
И тащат, и хотят убить,
А я-то всё за них молюся...
И старец Иов вдруг уж тут
Явился."

Слышно хлопанье бича. Гет вскакивает и смотрит с горы; возвратясь впопыхах.

Гет

Давуса несут...

(Толкает Иова.)
Старче!
Проснися! Давус!..
(Убегает.)

----

Подбегают десять рабов, несущие золотые носилки, и ставят их перед воротами. Как остановились, двое из них упали без чувств, остальные с трудом переводят дух. Из носилок вылезает толстый дворецкий Дециев Давус.

Давус
(расправляя руку, держащую плеть)

Мерзавцы! Ломит ведь плечо!
Сегодня умирать изволит
Их господин, а им еще
Прибавить шагу трудно!..
(Смотрит на упавших.)
Пали,
Собаки! Слабосильны стали!
(Ударяя Дака плетью.)
Ты что глазеешь? Отворяй!

(К носильщикам, увидев, что они хотят поднять упавших.)

Да бросьте: мало их!.. Ступай
Вы все вперед, бегом! Стучите

Потом чуть-чуть повремените -
Опять ударить десять раз!
Еще чуть-чуть повремените -
Опять ударить десять раз!
Пир на весь Рим!.. Ну, что стоите!
(Рабы бегут; Давус им вслед.)
Чтоб вылезали все из нор!
Бежали б к делу все, весь двор,
Чтоб все одеты, чисты были!..

Чего не позабыл ли?.. Ну,
Не в первый раз! Рим покормили
В свой век, и кесари хвалили!

Хор, танцы - этим я начну;
Цветы ко всяким переменам,
Бой гладиаторов - финал!
(Оглядываясь на рабов.)
Лишь бы из них кто не сплошал...
Да у меня - тотчас к муренам!
Не знаю всё - что мой народ?

Нет воровства совсем!.. Идет
Всё в струнку... Только молчаливы
И что-то шепчутся... И к ним
Всё кто-то шмыгает, к собакам...
Ох, на волкане мы стоим!
Спартаком пахнет, да! Спартаком!
(Уходит в ворота.)

Дак
(затворив двери, к упавшим)

Сс!.. Азиатик! Буривой!
Не слышат...

Входит Лида, молодая женщина, в темной тунике, с белым покровом на голове, низко спускающимся на лицо; за нею несколько человек христиан.

Лида
(увидя трупы)

Это кто?.. Кровь льется...
Несите вниз туда, к больным.

Несколько человек уносят тела.

Дак

Надорвались!.. Не жить уж им!..
Жаль Буривоя... Вместе взяли
И привели нас...

Иов

Отстрадали
Свой век и к господу предстали,
И пред его теперь лицом...
Святую кротость их помянет
Всевышний на суде своем!

Дак

И вот же, в эту ж ночь предстанет
И господин туда, и там
Их встретит... Здесь собой надменный,
Великий, недоступный нам,
А там - из огненной геенны
Смотреть он будет в светлый рай,
К своим рабам!..

Иов

Не упреждай
Господень суд!

Лида

О господине
Ты что сказал?

Дак

А хочет ныне
Он умирать...

Лида

Он болен!

Дак

Нет.

Сегодня...

Лида
(про себя)

Боже! И его
Я не спасу!..

Дак

Весь Рим сзывает
На пир. И Давус оттого
В тревоге...

Лида

Деций умирает!
Он, Деций! Да ведь в нем весь Рим,
В веках держащийся корнями, -
И сдвинуть слабыми руками
Мне, женщине?.. О нет, нет, нет!..
Безумная! а ты обет
Себе давала...
(К Иову.)
Отче, может
Поверить он?

Иов

Чего не может
Господь? Велит он, и гора

Лида

Ведь он добра,
Он истины искал...

Иов

Помилуй
Всех, господи! Всем даруй силу
Гордыни тяжесть превозмочь
И распознать, где день, где ночь!

Лида

К тебе я, отче; вот в чем дело:
Поручено мне от Марцелла
Сказать, что выйдет, может быть,
Декрет сегодня ж: объявить,
Чтоб завтра утром мы явились
К властям, как богу поклонились
Статуе кесаря, а нет -
То смерть. Чтоб обсудить решенье,
Всех в катакомбы на совет
Зовет Марцелл.

Дак
(восторженно к Иову)

Твое виденье!..

Лида

Предложат каждому один

Ответишь "да" - и отбирают,
К зверям иль в пламя назначают,
И тут же всех пытать тотчас,
Чтоб в муках вырвать подтвержденье
Всего, что взводится на нас.

Дак

Вот ангелов зачем виденье!

Лида
(к Иову)

О чем он, отче, говорит?

Дак
(живо, указывая на Иова)

Сегодня ночью откровенье
Имел он свыше!..

Иов

Смысл сокрыт
Видений... Вряд ли подобает
Об этих тайнах говорить...
Хотя и то же может быть:
Господь в виденьи возвещает
Свою нам волю...
Да! со мной
Свершилось ныне то, что даже

Сидел я здесь, и над собой -
А время шло к четвертой страже -
Вдруг слышу голос: "Встань!" - и вдруг
Как будто что меня подняло
На высоту - и только дух,
А тело на земле лежало,
Что риза снятая, - его
Я видел: бледно и мертво,
И без движенья... Подивился
Я сам в себе и взор возвел
На небо, и как бы раскрылся
Там облак... Вижу я: престол,
И некто был на нем седящий,
И свет великий вкруг него,
Как бы от солнца, исходящий
В пространство от лица его;
И, словно в радужном тумане,
С блистанием мечей и лат,
Полки несметные, ко брани

И, с распростертыми крылами,
Внизу, на воздухе, пред ним
Всё были ангелы с мечами
В руках... И говорил он им:
"Которые не поклонились
Кумирам идольским, ни мук,
Ни смерти злой не устрашились, -
Блюдите души их..." И вдруг,
Всшумев крылами, обернулся
К земле сонм ангельский, и вниз
Они в пространство понеслись...
Я поглядеть на них нагнулся,
Но облак быстро запахнулся,
И скрылось всё... Темно кругом -
И так мне тяжко, страшно стало!
И я глаза открыл с трудом -
И всё как прежде: портик, дом,
И цепь - всё тут... Чуть-чуть светало...

Один старик

Господь уж это... по делам
Твоим... восхитил к небесам
Твой дух... быть может, упреждает
Через тебя, что сам идет
Судить, и знаменье дает...

Иов

Когда господь придет, не знает
Никто!.. И мир его узрит
Внезапно, во мгновенье ока,
Как молния: блеснет с востока
И разом небо озарит
До края запада...

Лида

... Теперь, отец, прости,
Иду к другим.

Иов

Всем повести!

Дак
(ей вслед)

Уж завтра встретимся, быть может,
При гласах трубных... день суда!

Лида
(делает несколько шагов и останавливается)

Сердца их радуются... Да!

Обет, не совершенный мной...
(Оглядываясь на дворец Деция.)
О Деций, Деций... Боже мой!
Ужель и в миг, когда над бездной
Теперь стоит он, ты ему
Не бросишь луч свой с тверди звездной
Во всю им пройденную тьму!
(Уходит.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

Комната в термах.
Деций, богатый римский патриций, отдыхает после бани, окруженный клиентами.
Вдали, у выходной арки, толпа рабов. Ювенал, молодой человек, заглянув в комнату, поспешно входит.

Ювенал

Ах, Деций! на одно мгновенье!
По знак у Деция клиенты и рабы удаляются.
Ужели правда?

Деций

Жаль одно!
Задумал я уже давно,
Да отлагал всё исполненье

Напомнить! Вот что мне обидно!
Я знаю, стоит произнесть
Мне только слово, - с тем бесстыдный
И назвался ко мне евнух
Миртилл на ужин: обнимает
И ластится, как нежный друг,
На все лады мне намекает,
Скажи, мол, слово, и тотчас
Всё позабыто! Но уж нас
Врасплох, надеюсь, не застанет!

Ювенал

Ужель вся буря оттого,
Что декламацией его
Ты не был тронут?

Деций

Как кто взглянет!
Ему на чтеньи три лица
Своим присутствием уж в зале -
Помпоний, Руф и я - мешали,
И крикнул он: "Три мертвеца!" -

Что ж? Слово кесаря - закон!
В нем - Рим!.. Я тут же на прощанье
На пир всё пригласил собранье...
Но тотчас спохватился он:
От казней, от убийств и пыток
Рим отдохнуть успел едва;
Везде читаются слова
Предсмертные Сенеки; шепот
Еще идет, как умирал
Пизон и Люций, даже ропот
В преторианцах пробежал, -
И к нам клеврета за клевретом
Он шлет с намеком иль советом.
Руф и Помпоний, перед ним
Те извинились: мы молчим...
Весь анекдот, пожалуй, в этом.

Ювенал

В какое время мы живем!..
И жизнь, и смерть - всему значенье,

Деций
(равнодушно, полушутливо)

Что значит жизнь? Из тьмы и в тьму
Промчался мотылек, мгновенье
Блеснув на солнце!.. Человек
Сам по себе что значит в мире?
Кому он нужен? Кончен век,
И за прибор его на пире
Другой садится...
(Вдруг одушевляясь.)
Но для нас,
Для старых римлян, для фамилий.
Которых с Римом жизнь слилась,
Которых предки Риму были
Отцами и которых дух
Из рода в род передавался
И держит Рим, - уж то нейдет
Сравненье!.. В Рим теперь собрался
Со всей вселенной всякий сброд;

Чуть не вчерашние рабы
И грязным пальцем наклоняют,
Куда хотят, весы судьбы...
От этой сволочи презренной
Мы устранились и смиренно
Живем в провинциях, в полях;
На Рим, пока он в их руках,
Глядим извне, как чужестранцы
Или как трезвые спартанцы
На перепившихся рабов...
Мы ждем, и наша вся забота
Лишь в том, чтоб старый дух отцов
Являлся требовать отчета
В палаты кесарей порой;
Чтоб у поруганного трона
Он появлялся судией,
Грозящим призраком Катона, -
А этот призрак всякий раз
Встает, во все дома стучится,

Самоубийство между нас!

Ювенал

Самоубийство, меч, отрава!
И в этом - лучших из мужей
Теперь величие и слава!
Что ж с бедной музою своей
Поэт тут сделает?.. Не знаешь,
На чем стоишь! Почти теряешь
Уж и понятие о том,
Что называть добром и злом!

Деций

Да, жаль мне вас!.. На вашу лиру
Из мира нечему пахнуть,
Чтобы аккордом звучным миру
Ей отозваться как-нибудь!..
У диких скифов и тевтонов
Видал ночные я пиры:
Среди глухих, лесных притонов
Зажгут они свои костры,
В кругу усядутся в долине

Поет певец. Напев их дик,
Для нас, пожалуй, неприятен, -
Но как могуч простой язык!
Как жест торжествен и понятен!
И кто там больше был поэт -
Певец иль слушатели сами?
Но эта ночь, в лесу, с кострами,
И между листьев лунный свет,
И в лихорадочной тревоге
Кругом косматый этот люд -
Всё - даже самые их боги,
Что в вихрях мчатся, тоже тут,
С высот внимают, - всё дышало
В тех песнях пламенных... Но в них
Певец вливал в свой звучный стих
То, что толпа ему давала...
А вы? Куда вас повлекут
И что вам слушатели скажут?
Какие цели вам укажут

Ювенал

И Рим такой же был когда-то!
Такая ж песнь и в нем жила!
Он пел Виргинию, дела
Кориолана, Цинцинната!..
О Деций, нет! с собой самим,
С тобой к чему мне лицемерить?
Но я почти не верю в Рим!

Деций

Кто верит в разум, тот не верить
Не может в Рим!.. Афины - в них
Искусства нам явилось солнце;
Их гений в юном Македонце
Протек между племен земных,
С мечом неся резец и лиру.
Рим всё собой объединил.
Как в человеке разум; миру
Законы дал и мир скрепил.
Находят временные тучи,
Но разум бодрствует, могучий

Философ - с трона свет польется,
И будет кесарев закон
Законом разума. Вернется
Златой, быть может, век. Твой дар

Дочь разума. Ее удар
Разит перед глазами мира.
Чтоб мир признал твои права,
Ты должен сам стоять высоко:

Когда здорова тетива!
Вот что тебе я на прощанье
Сказать могу!..

По знаку Деция рабы и клиенты к нему подходят и надевают на него верхнюю тогу.

(в раздумьи)

... Ужасное сознанье!
В чем, где же эта высота?
В душе кипит негодованье,