КЛЕРМОНТСКИЙ СОБОР
Не свадьбу праздновать, не пир,
Не на воинственный турнир
Блеснуть оружьем и конями
В Клермонт нагорный притекли
Богатыри со всей земли.
Что луг, усеянный цветами,
Вся площадь, полная гостей,
Вздымалась массою людей,
Как перекатными волнами.
Луч солнца ярко озарял
Знамена, шарфы, перья, ризы,
Гербы, и ленты, н девизы,
Лазурь, и пурпур, и металл.
Под златотканым балдахином,
Средь духовенства властелином
В тиаре папа восседал.
У трона - герцоги, бароны
И красных кардиналов ряд;
Толпою рыцари стоят:
В узорных латах итальянцы,
Тяжелый шваб, и рыжий бритт,
И галл, отважный сибарит,
И в шлемах с перьями испанцы;
И, отдален от всех, старик,
Дерзавший свергнуть папства узы:
То обращенный еретик
Из фанатической Тулузы;
Здесь строй норманнов удалых,
Как в масках, в шлемах пудовых,
С своей тяжелой алебардой...
На крыши взгромоздясь, народ
Всех поименно их зовет:
Всё это львы да леопарды,
Орлы, медведи, ястреба, -
Как будто грозные прозванья
Сама сковала им судьба,
Чтоб обессмертить их деянья!
Слетевших на берег зеленый,
Из лож кругом сияют жены,
В шелку, в зубчатых кружевах,
В алмазах, в млечных жемчугах.
Лишь шепот слышится в собраньи.
Необычайная молва
Давно чудесные слова
И непонятные сказанья
Носила в мире. Виден крест
Был в небе. Несся стон с востока.
Заря кровавого потока
Имела вид. Меж бледных звезд
Как человеческое было
Лицо луны, и слезы лило,
И вкруг клубился дым и мгла...
Чего-то страшного ждала
Толпа, внимать готовясь богу,
И били грозную тревогу
Со всех церквей колокола.
Престола папы преклонил
Убогий пилигрим колени;
Его с любовью осенил
Святым крестом первосвященник;
И, помоляся небесам,
Пустынник говорил к толпам:
"Смиренный нищий, беглый пленник
Пред вами, сильные земли!
Темна моя, ничтожна доля;
Но движет мной иная воля.
Не мне внимайте, короли:
Сам бог, державствующий нами,
К моей склонился нищете
И повелел мне стать пред вами,
И вам в сердечной простоте
Сказать про плен, про те мученья,
Что испытал и видел я.
Вся плоть истерзана моя,
Спина хранит следы ремня,
Взгляните: на руках моих
Оков кровавые запястья.
В темницах душных и сырых,
Без утешенья, без участья
Провел я юности лета;
Копал я рвы, бряцая цепью,
Влачил я камни знойной степью
За то, что веровал в Христа!
Вот эти руки... Но в молчанье
Вы потупляете глаза;
На грозных лицах состраданья,
Я вижу, катится слеза...
О, люди, люди! язвы эти
Смутили вас на краткий час!
О, впечатлительные дети!
Как слезы дешевы у вас!
Ужель, чтоб тронуть вас, страдальцам
К вам надо нищими предстать?
Чтоб вас уверить, надо дать
Тогда лишь бедствиям земным,
Тогда неслыханным страданьям,
Бесчеловечным истязаньям
Вы сердцем внемлете своим!..
А тех страдальцев миллионы,
Которых вам не слышны стоны,
К которым мусульманин злой,
Что к агнцам трепетным, приходит
И беспрепятственно уводит
Из них рабов себе толпой,
В глазах у брата душит брата,
И неродившихся детей
Во чреве режет матерей,
И вырывает для разврата
Из их объятий дочерей...
Я видел: бледных, безоружных
Толпами гнали по пескам,
Отсталых старцев, жен недужных
Бичом стегали по ногам;
Как перед стадом гуртовщик,
Но миг - мне памятный доныне,
Благословенный жизни миг,
Когда, окованным, средь дыма
Прозрачных утренних паров.
Предстали нам Ерусалима
Святые храмы без крестов!
Замолкли стоны и тревога,
И, позабывши прах и тлен,
Восславословили мы бога
В виду сионских древних стен,
Где ждали нас позор и плен!
Породнены тоской, чужбиной,
Латинец с греком обнялись;
Все, как сыны семьи единой,
Страдать безропотно клялись.
И грек нам дал пример великий:
Ерея, певшего псалом,
С коня спрыгнувши, турок дикий
Тот пел и бровию не двинул!
Злодей страдальца опрокинул
И вырвал бороду его...
Рванули с воплем мы цепями, -
А он Евангелья словами
Господне славил торжество!
В куски изрубленное тело
Злодеи побросали в нас;
Мы сохранили их всецело,
И, о душе его молясь,
В темнице, где страдали сами,
Могилу вырыли руками,
И на груди святой земли
Его останки погребли.
И он не встанет ведь пред вами
Вам язвы обнажить свои
И выпросить у вас слезами
Слезу участья и любви!
Увы, не разверзают гробы
Нет, и живое не придет
К вам одноверцев ваших племя -
Христу молящийся народ;
Один креста несет он бремя,
Один он терн Христов несет!
Как раб евангельский, изранен,
В степи лежит, больной, без сил...
Иль ждете вы, чтоб напоил
Его чужой самаритянин,
А вы, с кошницей яств, бойцы,
Пройдете мимо, как слепцы?
О нет, для вас еще священны
Любовь и правда на земле!
Я вижу ужас вдохновенный
На вашем доблестном челе!
Восстань, о воинство Христово,
На мусульман войной суровой!
Да с громом рушится во прах -
Созданье злобы и коварства -
На христианских раменах!
Разбейте с чад Христа оковы,
Дохнуть им дайте жизнью новой,
Они вас ждут, чтоб вас обнять,
Край ваших риз облобызать!
Идите! Ангелами мщенья,
Из храма огненным мечом
Изгнав неверных поколенья,
Отдайте богу божий дом!
Там благодарственные псальмы
Для вас народы воспоют,
А падшим - мучеников пальмы
Венцами ангелы сплетут!.."
Умолк. В ответ как будто громы
Перекатилися в горах -
То клик один во всех устах:
"Идем, оставим жен и домы!"
И в умилении святом
Вокруг железные бароны
Враг лобызался со врагом;
И руку жал герой герою,
Как лев косматый, алча бою;
На общий подвиг дамы с рук
Снимали злато и жемчуг;
Свой грош и нищие бросали;
И радость всех была светла -
Ее литавры возвещали
И в небесах распространяли
Со всех церквей колокола.
-----
Вот так латинские народы,
Во имя братства и любви,
Шли в отдаленные походы.
Кипела доблесть в их крови.
Иуде чуждая и Крезам,
Лишь славолюбием дыша,
Под этой сталью и железом
Жила великая душа,
И ею созданные люди
Которых каменные груди
Ни меч, ни гром не сокрушат.
Тогда в ряды священной рати
Не ополчались мы войной.
Отдельно, далеко от братии,
Вели мы свой крестовый бой,
Уж недра Азии бездонной,
Как разгоравшийся волкан,
К нам слали чад своих мильоны:
Дул с степи жаркий ураган,
Металась степь, как океан, -
Восток чреват был Чингисханом!
И Русь одна тогда была
Сторожевым Европы станом,
И уж за веру кровь лила...
Недолго рыцарей глубоко
Так трогал клик: "Иерусалим!"
Стон христианского Востока
Всё глуше становился им!
Взывала воплями она;
Но, как Иосиф агарянам,
Была от братьев продана!
Упала с громом Византия;
Столпы сложились костяные
Из черепов богатырей;
За честь Евангелья Христова
Сыны Людовика Святого
От брата отшатнулся брат...
Мы - крестоносцы от начала!
Орда рвала нас по клочкам,
Нас жгла, - но лучше смерть, чем срам;
И крепла Русь; как мститель встала
И, верная себе, идет
В обетованный свой поход.
За что же западные братья.
Ей шлют безумные проклятья,
Как скрежет демонов во след?
За что ж с тоскою и заботой
На нас они, косясь, глядят?
И нам погибелью грозят?
За что ж?.. За то, что мы созрели,
Что вдруг в учениках своих
Они совместников узрели;
Мы смело требуем гражданства!
Мы не пришельцы - зиждем храм,
Еще неведомый векам;
На необъятное пространство
Бледнеют древние державы, -
И новых сил, и новой славы
Младое солнце страшно им!
Докончить храм - в нас есть отвага,
Все для него земные блага
Готовы в жертву мы принесть...
За то, что нам пришлось на долю
Свершить, что Запад начинал;
Творить его святую волю;
Что мы под знаменем креста
Не лицемерим, не торгуем,
И фарисейским поцелуем
И, может быть, враги предвидят,
Что из России ледяной
Еще невиданное выйдет
Гигантов племя к ним грозой,
Бессмертья, славы и добра,
Гигантов - как их мир однажды
Зрел в грозном образе Петра.
1853
Примечания
"Отечественные записки", 1854, No 4, с. 175 (др. ред.). Окончательный текст - Полн. собр. соч. А. Н. Майкова, СПб., 1888, т. 1, с. 276.
Клермонтский собор - церковный собор, созванный в 1095 г, во французском городе Клермон. На нем был провозглашен крестовый поход против мусульманских стран.
В 1853 г. "христианские" Англия, Франция и Сардиния в союзе с "мусульманской" Турцией выступили против "христианской" же России. О настроении Майкова в годы Крымской войны до некоторой степени дает представление его недатированное письмо к С. П. Шевыреву (к письму приложен автограф "Клермонтского собора"): "Чем бы ни кончилась настоящая война, но она долго будет памятна по тому одушевлению, которым сплотила весь русский народ, - вот вам истинно демократическая минута в нашей жизни, которая, по необъяснимой странности, не чувствуется только нашими <...> демократами. Вообще <...> не люблю никаких партий, и всегда жил себе особняком". Сходные мысли и чувства нашли выражение в письме Майкова к А. Ф. Писемскому от 5 августа 1854 г. ("Санктпетербургские ведомости", 1854, 11 августа), в котором он особо упомянул написанное в 1854 г. стих. К. Павловой "Разговор в Кремле" (Полное собрание стихотворений, М. -Л., 1964, с. 158, БП, БС), близкое по духу и смыслу его "Клермонтскому собору". Сложная и неоднозначная реакция русского общества на события Крымской войны нашла отражение в отзывах о стих. "Клермонтский собор". Так, историк и археограф академик Я. И. Бередников готов был приветствовать в Майкове "нового Тиртея" (письмо от 1854 г. - "Русский архив", 1910, No 4, с. 567) (Тиртей - древнегреческий поэт, своими песнями вдохновлявший соотечественников на воинские подвиги). "Как хорошо окончание, последние строки в вашем Клермонтском соборе! - писал Ф. М. Достоевский Майкову 18 января 1856 г. - Да! разделяю с вами идею, что Европу и назначение ее окончит Россия" (Ф. М. Достоевский. Письма, т. 1. с. 16!)). И. А. Добролюбов, прочитавший стих. Майкова в списке, писал А. И. и З. В. Добролюбовым 1 марта 1854 г.: "... маленькая поэмка Майкова под названием "Клермонтский собор" - прекрасная вещь и имеющая тоже современный интерес" (Н. А. Добролюбов, т. 9, с. 115). С осторожной (очевидно, по цензурным соображениям) критикой "Клермонтского собора" выступил А. В. Дружинин ("Современник;", 1854, No 4, с. 101-102, под псевдонимом "Иногородний подписчик"). В частности, "не совсем согласными с поэзиею" он считал следующие строки стих. Майкова: "За то, что мы материализмом // Не расснастили разум свой, // Не наглумилися с цинизмом // Мы над бессмертною душой". Майков счел необходимым не только разъяснить свою позицию в письме в редакцию "Отечественных записок" (1854, No 5, отд. IV, с. 76-78), но и исправить первоначальный текст, исключив из него упомянутые Дружининым строки. Н. Г. Чернышевский в рецензии на сборник Майкова "1854-й год" с одобрением упомянул "Клермонтский собор" (Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч. в 15 тт. М., 1939-1953, т. II, с. 645). Однако несколько позже он пересмотрел свое отношение к этому стих. "Майков, - писал он Н. А. Некрасову 24 сентября 1856 г., - одинаково несвободен, о чем ни пишет, - у него все по заказу: и антологические стихотворения, и "Две судьбы", и "Клермонтский собор" (Н. Г. Чернышевский, т. XIV, с. 314). Людовик IX Святой (1214-1270) - французский король, участник крестового похода. Лучше смерть, чем срам. - Ср. в "Слове о полку Игореве"; "Лучше быть убиту, чем плененну!" (пер. Майкова). Ср. также известное обращение князя Святослава к русским воинам в 970 г.: "Мертвые сраму не имут". С ненасытной жаждой // Бессмертья, славы и добра. - Ср. в "Стансах" А. С. Пушкина: "В надежде славы и добра..."