РЫБНАЯ ЛОВЛЯ
Посвящается С. Т. Аксакову, Н. А. Майкову,
А. Н. Островскому, И. А. Гончарову, С. С. Дудышкину,
А. И. Халанскому и всем понимающим дело
Себя я помнить стал в деревне под Москвою.
Бывало, ввечеру поудить карасей
Отец пойдет на пруд, а двое нас, детей,
Сидим на берегу под елкою густою,
Добычу из ведра руками достаем
И шепотом о ней друг с другом речь ведем...
С летами за отцом по ручейкам пустынным
Мы стали странствовать... Теперь то время мне
Является всегда каким-то утром длинным,
Особым уголком в безвестной стороне,
Где вечная заря над головой струится,
Где в поле по росе мой след еще хранится...
В столицу приведен насильно точно я;
Как будто, всем чужой, сижу на чуждом пире,
И, кажется, опять я дома в божьем мире,
Когда лишь заберусь на бережок ручья,
Закину удочки, сижу в траве высокой...
Откинешься на луг и смотришь в небеса,
И слушаешь стрекоз, покуда сон глубокой
Под теплый пар земли глаза мне не сомкнет...
О, чудный сон! душа бог знает где, далеко,
А ты во сне живешь, как всё вокруг живет...
Но близкие мои - увы! - всё горожане...
И странствовать в лесу, поднявшися с зарей,
Иль в лодке осенью сидеть в сыром тумане,
Иль мокнуть на дожде, иль печься в летний зной -
Им дико кажется, и всякий раз я знаю,
Что, если с вечера я лесы разверну
И новые крючки навязывать начну,
Я тем до глубины души их огорчаю;
И лица важные нередко страсть мою
Корят насмешками: "Грешно, мол, для поэта
Позабывать Парнас и огорчать семью".
Я с горя пробовал послушать их совета -
Напрасно!.. Вот вчера, чтоб только сон прогнать,
Пошел на озеро; смотрю - какая гладь!
Лесистых берегов обрывы и изгибы,
Как зеркалом, водой повторены. Везде
Иль ласточек, крылом коснувшихся к воде...
Смотрю - усач солдат сложна шинель на травку,
Сам до колен в воде и удит на булавку.
"Что" служба?" - крикнул я. "Пришли побаловать
Маленько", - говорит. "Нет, клев-то как, служивый?" -
"А клев-то? Да такой тут вышел стих счастливый,
Что в час-от на уху успели натаскать".
Ну, кто бы устоять тут мог от искушенья?
Закину, думаю, я разик - и назад!
Есть место ж у меня заветное: там скат
От самых камышей и мелкие каменья.
Тихонько удочки забравши, впопыхах
Бегу я к пристани. Вослед мне крикнул кто-то.
Но быстро оттолкнул челнок я свой от плота
И, гору обогнув, зарылся в камышах.
Злодеи рыбаки уж тут давно: вон с челном
Запрятался в тростник, тот шарит в глубине...
Есть что-то страстное в вниманьи их безмолвном,
Есть напряжение в сей людной тишине:
Лишь свистнет в воздухе леса волосяная
Да вздох послышится - упорно все молчат
Меж тем живет вокруг равнина водяная,
Стрекозы синие колеблют поплавки,
И тощие кругом шныряют пауки,
И кружится, сребрясь, снетков веселых стая
Иль брызнет в стороны, от щуки исчезая.
Но вот один рыбак вскочил, и, трепеща.
Все смотрят на него в каком-то страхе чутком:
Он, в обе руки взяв, на удилище гнутком
Выводит на воду упорного леща.
И черно-золотой красавец повернулся
И вдруг взмахнул хвостом - испуганный, рванулся.
"Отдай, отдай!" - кричат, и снова в глубину
Идет чудовище, и ходит, вся в струну
Натянута, леса... Дрожь вчуже пробирает!..
А тут мой поплавок мгновенно исчезает,
Тащу - леса в воде описывает круг.
Уже зияет пасть зубастая - и вдруг
Взвилась моя леса, свистя над головою...
Обгрызла!.. Господи!.. Но, зная норов щук,
Другую удочку за тою же травою
Тихонько завожу и жду едва дыша...
Исполненный надежд, волнуяся от страха,
Выкидываю вверх - чуть видного ерша...
О, тварь негодная!.. От злости чуть не плачу,
Кляну себя, людей и мир за неудачу
И как на угольях, закинув вновь, сижу,
И только комары, облипшие мне щеки,
Обуздывают гнев на промах мой жестокий.
Чтобы вздохнуть, кругом я взоры обвожу.
Как ярки горы там при солнце заходящем!
Как здесь, вблизи меня, с своим шатром сквозящим.
Краснеют темных сосн сторукие стволы
И отражаются внизу в заливе черном,
Где белый пар уже бежит к подножьям горным.
С той стороны село. Среди сребристой мглы
Окошки светятся, как огненные точки;
Купанье там идет, чуть слышен визг живой,
Чуть-чуть белеются по берегу сорочки,
Меж тем как слышится из глубины лесной
Кукушка поздняя да дятел молодой-
Картины бедные полунощного края!
Где б я ни умирал, вас вспомню, умирая:
Не вы ль, миря с людьми, учили жить меня!..
Но вот уж смерклося. Свежеет. Вкруг ни звука.
На небе и водах погас пурпурный блеск.
Чу... тянут якоря! Раздался вёсел плеск...
Нет, видно, не возьмет теперь ни лещ, ни щука!
Вот если бы чем свет забраться в тростники,
Когда лишь по заре заметишь поплавки,
И то почти к воде припавши... Тут охота!..
Что ж медлить? Завтра же... Меж тем все челноки,
Толкаясь, пристают у низенького плота,
И громкий переклик несется на водах
О всех событьях дня, о порванных лесах,
И брань н похвальба, исполненные страсти.
На плечи, разгрузясь, мы взваливаем снасти,
И плещет ходкий плот, качаясь под ногой.
Идем. Под мокрою одеждой уж прохладно;
Зато как дышится у лодок над водой,
Где пахнет рыбою и свежестью отрадной,
Меж тем как из лесу чуть слышным ветерком,
Смолой напитанным, потянет вдруг теплом!..
О милые мои! Ужель вам не понятно,
С любовию в душе в ваш круг вбегаю я
И, весело садясь за ужин деревенской,
С улыбкой слушаю нападки на меня -
Невинную грозу запальчивости женской?
Бывало, с милою свиданье улучив
И уж обдумавши к свиданью повод новый,
Такой же приходил я к вам... Но что вы? что вы?
Что значит этот клик и смеха дружный взрыв?
Нет, полно! вижу я, не сговорить мне с вами!
Истома сладкая ко сну меня зовет.
Прощайте! Добрый сон!.. Уже двенадцать бьет...
Иду я спать... И вот опять перед глазами
Всё катится вода огнистыми струями
И ходят поплавки. На миг лишь задремал -
И кажется, клюет!.. Тут полно, сон пропал;
Пылает голова, и сердце бьется с болью.
Чуть показался свет, на цыпочках, как вор,
Я крадусь из дому и лезу чрез забор,
Взяв хлеба про запас с кристальной крупной солью,
Но на небе серо, и мелкий дождь идет,
И к стуже в воздухе заметен поворот;
Не шелохнется лес, ни птица не вспорхнет, -
Но чувствую уже, что будет лов счастливый.
И точно. Дождь потом зашлепал всё сильней,
Вскипело озеро от белых пузырей,
И я промок насквозь, окостенели руки;
Но окунь - видно, стал бодрее с холодком -
Со дна и по верху гнался за червяком,
И ловко выхватил я прямо в челн две щуки",
Тут ветер потянул - и золотым лучом
Деревню облило. Э, солнце как высоко!
Уж дома самовар, пожалуй, недалеко...
Домой! И в комнату, пронизанный дождем,
С пылающим лицом, с душой и мыслью ясной,
Две щуки на снурке, вхожу я с торжеством
И криком все меня встречают: "Ах, несчастный!.."
Непосвященные! Напрасен с ними спор!
Искусства нашего непризнанную музу
И грек не приобщил к парнасскому союзу!
Нет, муза чистая, витай между озер!
И пусть бегут твои балованные сестры
Ты, ночью звездною, на мельничной плотине,
В сем царстве свай, колес, и плесени, и мхов,
Таинственностью дух питай в святой пустыне!
Заманивай меня по берегу ручья,
В высокой осоке протоптанной тропинкой,
В дремучий, темный лес; играй, резвись со мной;
Облей в пути лицо росистою рябинкой;
Ручей, и, усадив за ольхой серебристой
Над ямой, где лопух разросся круглолистый,
Где рыбе в затиши прохлада есть и тень,
Показывай мне, как родится новый день;
И солнце вспыхнет вдруг на пурпуре зари,
Со всеми криками и шорохами леса
Сама в моей душе ты с богом говори!
Да просветлен тобой, дыша, как часть природы,
В которой праотец народов, дни катя
К сребристой старости, был весел, как дитя!
1855
Впервые - "Отечественные записки", 1856, No 3, с. 287, с подзаг. "Поэма", в посвящ. отсутствует имя А. И. Халанского. Посвящено лицам, для которых рыбная ловля, как и для самого Майкова, была "благородной страстью" и даже предметом переписки. Сергею Тимофеевичу Аксакову (1791-1859) принадлежат "Записки об уженье рыбы" (1847); он посвятил Майкову стих. "17 октября" (1857) - о рыбной ловле. Н. Ф. Щербина свое стих. "Уженье" (1854) после появления "Рыбной ловли" печатал с посвящ. Майкову. Ему посвящено и стих. Я. П. Полонского "Рыбак" (вольный перевод из Гёте). М. Н. Островский, брат драматурга, на юбилейном обеде в честь А. Н. Майкова 30 апреля 1888 г. вспоминал об А. Н. Островском; "Я никогда не забуду, с каким восторгом он читал ваше стихотворение "Рыбная ловля", посвященное и ему в числе многих других любителей рыбной ловли, помню, с каким умилением он повторял те места вашей поэмы, где вашею художественною, но трезвою кистью рисуются картины нашей природы" ("Русский вестник", 1888, No 6, с, 302). Майков писал о своем увлечении не только в частной переписке (см. его письмо к А. Ф. Писемскому от 5 августа 1854 г. в "Санктпербургских ведомостях", 1854, 11 августа). Н. А. Некрасов в 1856 г, отозвал" о "Рыбной ловле" как о стих. "превосходном" (Н. А. Некрасов, т. 9, с. 393). Д. С. Мережковский, считавший, что современная тема в целом Майкову не дается, писал: "Несомненно лучшая из современных поэм Майкова "Рыбная ловля" (в его сб. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы, СПб., 1893, с. 128).