Поиск по творчеству и критике
Cлово "1815"
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 119кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Валуев 11 ВАЛУЕВ Мысли - тени ни малейшей, Но как важен, светел он! Это - пошлости полнейшей Министерский Аполлон! Между 1864 и 1866 Примечания Впервые: А. Н. Майков. Избранные произведения, БП, БС, с. 665-672. В черновой тетради запись эпиграммы сопровождалась карикатурой Майкова на Валуева. Петр Александрович Валуев (1815-1890) - министр внутренних дел (1861-1868), в его ведении находилось Главное управление по делам печати. В период создания эпиграммы отношения Валуева и Майкова были сложными. Помимо личных причин (недовольство Валуева публикацией стих. "Другу Илье Ильичу"), неприязнь и противодействие Майкова вызывали меры, предпринимаемые министром по "обузданию" катковских "Московских ведомостей" (см. примеч. к циклу "М. Н. Каткову", т. 1, с. 557). Возмущение поэта вызывали и санкционированные Валуевым цензурные преследования славянофильских изданий И. С. Аксакова, особенно газеты "День". В той же тетради, где записана данная эпиграмма, находится черновой автограф стих, под загл. "Проект предостережения Аксакову от Валуева" (другой автограф - под загл. "Пародия на Валуевские предостережения"), где высмеиваются основы деятельности министра.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: прославить? Страна величья! Мрамор твой Давно попрал пришлец чужой И пыль седая спеленала... О, где сыны твои? Зачем, Как прежде, вняв угрозам галла, Не взденут гордо бранный шлем, Не вскинут ржавое забрало? Где Цезарь? Кто их кликнет в бой На за-альпийские языцы? Зачем старик, как лунь седой, Не двигнет манием десницы? Зачем не выше всех корон Его духовная корона? Зачем, когда выходит он И с ватиканского балкона Благословляет мир и град, Народы в страхе не дрожат Его анафемы громовой?.. Умолкли бранные мечи. Но льются звонкие ключи От Альп в ломбардские дубровы Поить руин твоих плющи; Как прежде, вскормленные кровью, Твои холмы осенены Оливой, с вечной к ним любовью, И в виноград оплетены. Но не срывать твой персик сочный, Не ждать верховного суда, Текут к брегам твоим суда И с Альп народы полуночны: Недвижный мраморный народ На поклоненье их зовет - Немые памятники славы. Их много там залито лавой, Зарыто в смрадных погребах, Иль в галерее величавой, Иль в вековых монастырях... Так море, бури в час мятежный, Набегом берег затопив, Уходит, жемчуг обронив Волной утихшей и небрежной... Себе толпу поработил Там облик мальчика лукавый; Там Леды лебедь среброглавый. Там лиры бог, там полный сил Алкид, и лев его немейский. Там лик Сибиллы чародейский. Там образ горней чистоты В небесной деве Рафаэля, И роскошь женской красоты В нагой Киприде Праксителя. <1841> Примечания Впервые - Стихотворения Аполлона Майкова, СПб., 1842, с. 162. Печатается по первой публикации. Мрамор твой II Давно попрал пришлец чужой. - Речь идет об австрийском господстве в Италии после Венского конгресса 1814-1815 гг. Зачем старик, как лунь седой и т. д. - Имеется в виду папа римский. Благословляет мир и град. - Имеется в виду формула папских посланий: "Urbi et orbi" (лат.) - "Городу и миру", т. е. всем. Облик мальчика лукавый - Амура. Лиры бог - Аполлон. Речь идет, вероятно, о собрании Ватиканского музея (см. примеч. к стих. "После посещения Ватиканского...
Входимость: 1. Размер: 119кб.
Часть текста: но и свои отрицательные стороны: для чтения и беглого обзора поэтической деятельности писателя отполированные страницы самоиздания - находка; но критику нечего делать с этими распланированными и очищенными волюмами последней даты: он охотно променял бы их на старые тетрадки да связку-другую пожелтевших писем. Если это применимо к поэту вообще, то к Майкову особенно, так как он был сдержанный и скупой лирик, а поэзия его носила тот экстенсивный и отвлеченный характер, который отобщал ее и от обстановки, и от индивидуальности поэта. Притом Майков почти не дал нам даже примечаний к своим стихам {4}, у него нет ни общего предисловия, ни введения (кроме частного к "Двум мирам", да к переводам), ни отрывков из писем при посылке или посвящении стихов, и, перечитывая его томы, где, кроме нескольких объяснений к переводам, весьма объективных и сжатых, редактор отметил только даты произведений, невольно вздохнешь о том, что у нас еще не в моде давать комментарии к своим произведениям, как у итальянцев (например,...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Майков А. Н. - Майковой А. И., январь 1864 г. А. Н. МАЙКОВ - А. И. МАЙКОВОЙ <Москва. Январь 1864 г.> ... Посетил я всех моих знакомых в Москве - Яновского 1 , Андреевых 2 , Рамазановых 3 , Уварова 4 , Мокрицкого 5 , Достоевского <...> Марья Дмитриевна ужасно как еще сделалась с виду-то хуже: желта, кости да кожа, просто смерть на лице 6 . Очень, очень мне обрадовалась, о тебе расспрашивала, но кашель обуздывал ее болтливость. Федор Михайлович все ее тешит разными вздориками, портмонейчиками, шкатулочками и т. п., и она, по-видимому, ими очень довольна. Картину вообще они представляют грустную: она в чахотке, а с ним припадки падучей. Стихотворения мои печатаются то там, то здесь, и, разумеется, я поисправил. Видел Фета, Боткина, которые ехали в одном поезде со мной; завтра пойду к ним... Много здесь я спорил, до многих дошел результатов, так что голова моя обогатилась очень многими идейками, не заимствованными от других, а выяснением моих собственных, так что с этой стороны я очень доволен... Примечания Рукописная копия. ИРЛИ. 17017. с. IXб1. На полях помета: До смерти Веры. Анна Ивановна Майкова (1830--1911) - жена А. Н. Майкова. 1 О С. Д. Яновском см. на стр. 287 настоящ. тома. 2 О ком идет речь - не установлено. 3 Николай Александрович Рамазанов (1815--1867) - известный скульптор, автор бюста Гоголя. 4 Алексей Сергеевич Уваров (1828--1884) - археолог. 6 Аполлон Николаевич Мокрицкий (1811--1870) - художник. 6 Мария Дмитриевна Достоевская умерла 15 апреля 1864 г.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: злою Нам розно дни влачить; Меж тем моя душа сроднилась уж с тобою - Ей нужно так любить! Да! в мире для нее нужна душа другая, Которой бы порой Хоть знак подать, что мы, друг друга понимая, Свершаем путь земной! И часто я, когда иду лесной опушкой И, прячася за ель, Стараюсь обмануть искусственною мушкой Пугливую форель, И предо мной шумит ручей студеноводный, А рев, где льется он, Уж тени полн, и пар над ним бежит холодный, Меж тем как озарен Вверху растущий лес последним солнца светом, - От сердца полноты Я б перемолвиться желал тогда с поэтом, И думаю - где ты? Где ты?.. О, боже мой! ты там, где в оны годы Беспечно я бродил... Прости невольный вздох!.. полуденной природы И Рим я не забыл! Обломки красные средь рощи кипарисной, Под небом голубым, - Величием своим и грязью живописной Он по душе мне, Рим! Как часто на конях мы римскою долиной Неслись во весь опор; Коней остановив, снимали вид руины И очерк дальних гор, И града вечного в тумане купол гордый, А там водопровод И черных буйволов к нам поднятые морды В осоке, из болот... И эти городки, куда в веселье диком, Как будто...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: Он ударил, чтоб ее сломать, Но о камень не сломалась сабля, А вошла в него по рукоять; Сам же Марко, силою чудесной В этот миг внезапно поражен, Повалился на землю в пещере И в глубокий погрузился сон. Высоко пещера та в Балканах; Духи гор все входы стерегут. Вкруг играют с молнией и громом, С ветром песни буйные поют. Ту пещеру пастухи лишь знают. И сказали духи пастухам: "В срок свой сабля выпадет из камня, Встанет Марко и отмстит врагам!" И с тех пор к пещере по утесам Пастухи взбираются тайком: Триста лет не трогалася сабля, Триста лет спал Марко крепким сном. В крае сербском вознеслись мечети; Янычар, в толпе, средь бела дня, По базарам жен давил копытом Своего арабского коня. Царь и царство, пышный двор и баны, И пиры, и битвы - отошли В область снов, как светлое виденье, В область царств, исчезнувших с. земли... Вдруг раздался словно гул подземный, Вся гора под Марком сотряслась, Спящий Марко вдруг зашевелился, Сабля ж вдруг из камня подалась... Этот гул - был гром полтавских пушек. Марков сон с тех пор тревожен стал. Вот летят орлы Екатерины, По Балкану трепет пробежал - Мир, лишь в песне живший, словно вышел Из земли, как был по старине: Те ж гайдуки, те же воеводы, Те ж попы с мечом и на коне! С древней славой новую свивая, Гусляры по всей стране идут: Бьет врага Георгий или Милош - Тотчас песнь везде о них поют... Вот уж снова колокольным звоном Загудела сербская земля... Вот - Белград позорившее знамя Спущено навек с его кремля... С каждым часом Марков сон всё тоньше, И из камня сабля всё идет, - Говорят, чуть держится, уж гнется... Что же медлит? Что не упадет?.. <1870> Примечания Впервые - "Заря", 1870, No 5, с. 5. В сб. "Славянство" (1877) это стих. печаталось с двумя примеч. от редакции: 1) "Королевич Марко-любимый богатырь сербских народных былин; он имеет в сербских былинах такое...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: гербы блистают по стенам - Эмблемы доблести фамилий, гордых властью: Кабаньи головы да львы с открытой пастью. Здесь всё еще хранит следы времен былых; Везде минувшего остатки вековые, Вот груды пышные доспехов боевых, И исполинский меч, и латы пудовые, И Палестины ветвь, и кость мощей святых; Там пыток варварских орудья роковые. Колеса и зубцы; вкруг дивный дар руин - Антики желтые и длинный ряд картин: То предки гордые фамилии высокой. Там старцы: латы их изрублены в боях, И страшен яркий взгляд с улыбкою жестокой... Там красный кардинал, в маститых сединах, Коленопреклонен, с молитвою глубокой, Перед мадонною с младенцем на руках; Там юноша, средь муз, любимый Аполлоном, Венчанный миртами лукавым Купидоном. Там жены: та бела, как мрамор гробовой, В потускшем взгляде скорбь и ужас затаенный... То жизнь, убитая боязнью и тоской, То жалоба души, судьбою обреченной Служить для деспота свирепого рабой И сластолюбия забавою презренной; Как будто говорит она: "Здесь дни губя, Жила и умерла я в муках, не любя..." Та - жизни полная и в блеске самовластья - Сомкнутые уста, нахмуренная бровь... Обыкновенных жен ей мало было счастья, И гордая душа прорвалась из оков; Служили ей кинжал, и яд, и сладострастье На шумных оргиях, и мщенье, и любовь, - И взор ее горит насмешкой исступленной, Всей гордостью души, глубоко оскорбленной... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И ныне пусто всё в блестящей галерее... На этих мраморах густая пыль лежит; Оборванный лакей, в истасканной ливрее, На креслах бархатных раскинувшись, храпит; И в залах, как среди развалин Колизея, Семейство англичан кочует и шумит... А вы - вы кинули отцов чертог печальный, Наследники их прав и чести феодальной? Благословенье вам! Не злато, не...